Владимир Ольгердович Рекшан — многократный self-made man. Чемпион СССР среди юниоров по прыжкам в высоту с разбега. Основатель отечественной рок-группы № 1 начале 70-х «Санкт-Петербург». Один из первых в стране музыкантов, демонстративно переставший пить и превративший акт «завязки» в изящную агитационно-просветительскую антиалкогольную кампанию. Писатель, автор мемуарно-фантастическо-криминальных бестселлеров «Кайф», «Кайф полный», «Смерть в до мажоре», «Ересь», «Четвертая мировая война» и другие. Пламенный житель города на Неве, несколько лет назад выступивший с инициативой введения петербургского гражданства. Наконец, остроумный и обаятельный собеседник.
— Не секрет, что русский рок так и не стал полноценным         феноменом мировой музыкальной культуры. Произошло это             не в последнюю очередь по той причине, что главное                внимание он уделял и продолжает уделять не музыке, а              текстам. Известно также, что первым, кто «соблазнил»           наших рокеров петь на родном языке, были вы. Не         чувствуете ли вы себя в этой связи отчасти виноватым!                                                                        — Нет, винить себя мне                                                                     абсолютно не в чем. Тридцать                                                                     лет назад, когда был основан                                                                     «Санкт-Петербург», наши

рокеры никакой музыки не создавали. Они пытались старательно копировать западные образцы «один в один». К слову, на русском языке кое-кто из наших рокеров пытался петь и до меня. Заслуга группы «Санкт-Петербург» заключалась в том, что она впервые добилась тотального успеха, не пытаясь петь по-английски...
     — Но, может быть, если бы наши музыканты (подобно немецким коллегам из «Скорпионз») продолжали петь по-английски и не переключились бы на мелодекламирование своих доморощенных виршей, они в итоге смогли бы создать что-то по-настоящему оригинальное в музыкальном отношении!
     — Думаю, сегодня еще рано делать окончательные выводы относительно перспектив нашей рок-музыки. Вся светская культура в России - а она, как вы знаете, возникла в XVIII веке — подражательная. Эстетические идеи первоначально импортируются к нам с Запада, а затем в течение десятилетий, а то и столетий перерабатываются. В итоге возникает оригинальный продукт мирового уровня. Между петровскими реформами и появлением Достоевского, Чайковского, Малевича прошло, как вы знаете, не пять, не десять и даже не тридцать лет... Кроме того, нормальному развитию русской рок-музыки долгое время мешали внешние факторы: преследование властей, отсутствие постоянно-го контакта с мировым музыкальным процессом... Так что у нашего рока, я думаю, все еще впереди! То, что я вижу, меня обнадеживает. Сегодня наши «средние» группы играют на порядок сильнее, чем ведущие рок-команды прежних лет. Это значит, что создается прочная основа, на которой может возникнуть что-то действительно оригинальное. Вообще, если бы у меня тридцать лет назад были те возможности работы в студиях звукозаписи, какие есть сейчас, то, может быть, я бы принялся генерировать музыкальные идеи и не концентрировал бы такого внимания на текстах...
     — К слову, о ваших текстах: почему вы, первым проторивший дорогу к русскоязычному року, не прошли этот путь до конца и не создали ни одной по-настоящему «культовой» текстовки вроде тех, которые сочинили ваши младшие преемники: «Кино», «Алиса», «ДДТ», «Наутилус Помпилиус» и другие* Почему, например, назвавшись «Санкт-Петербургом», вы не попы-тались сочинить альтернативный «Гимн Великому городу»!
     — Мне кажется, само существование группы «Санкт-Петербург» в городе Ленинграде являлось своего рода гимном. Впрочем, если надо будет, мы напишем и гимн, — я просто не уверен, что сегодняшние петербуржцы так уж сильно в нем нуждаются... А что касается перечисленных групп, то, в отличие от «Санкт-Петербурга», всех их выбросила наверх перестройка. Это было совершенно особое время, когда энергетический вектор рок-музыки совпал с энергетическим вектором страны. Поэтому рокерские тексты сразу становились «гимнами поколения». Затем вектор изменился, и рок-музыка стала не нужна. Цитаты из сегодняшних рок-текстов известны только тинейджерам и меломанам...
     — Каким образом вышло так, что в свое время вы решили предпочесть музыку профессиональному спорту!
     — Так получилось, что в июне 1968 года, 18 лет от роду, в самый разгар французской молодежной революции я оказался в Париже. Приехал я туда в составе молодежной сборной СССР по легкой атлетике для участия в товарищеском матче с французскими юниорами. Правда, до последнего момента было неясно, разрешат мне ехать или нет. Столичный начальник, курировавший молодежный спорт, увидев мои «криминальные», то есть чуть-чуть налезающие на уши волосы, скомандовал: «Одна нога здесь, другая там! Немедленно постричься, а то никуда не поедете». Я, признаться, не был приучен к московскому хамству. Я был гордым студентом Петербургского университета и ответил: «Я, пожалуй, ваше предложение не принимаю. Я поеду домой». К слову, это была первая обида, нанесенная мне Москвой. Хотя лично к этому чиновнику у меня никаких претензий нет: он человек своего времени, выполнял волю ЦК... Однако вскоре выяснилось, что этот начальник не может прыгать в высоту с разбега и что могу это делать только я. В конце концов ему пришлось специально просить меня ехать в Париж. Я сказал: «Ладно, поеду». Разумеется, больше меня никогда за границу не брали. Следующий раз я выехал за рубеж на фестиваль авангардной музыки через 21 год... Так вот. В Париже я моментально впитал в себя музыкально-революционные токи, наполнявшие этот город. Я увидел, какие вольности позволяет себе французская молодежь, в частности, на нашем совместном банкете. Французы общались друг с другом на равных. А у нас царила атмосфера иерархизма. Я, будучи чемпионом страны, бравшим планку высотой 2,15м, перед каким-то никому не ведомым чиновником представлял собой бесконечно малую величину и должен был вести себя с постоянной оглядкой на него... А французы, наши сверстники, пили и веселились, ни на кого не обращая внимания.
     — А кто победил тогда в товарищеском матче!
     — Французы. Потому что у них был революционный год! Хотя команда советских прыгунов с разбега оказалась, что называется, на высоте, но в целом наша сборная проиграла. Притом, что она была объективно сильнее. Это походило на войну революционной армии, состоящей из непрофессиональных, но воодушевленных великой идеей добровольцев, против профессиональной, но абсолютно павшей духом армии дряхлеющей монархии... Потом еще на протяжении двух лет я продолжал выступать за сборную СССР и выигрывал разные чемпионаты, пока не повредил связки…Так я стал музыкантом. Вскоре была создана группа «Санкт-Петербург», которая просуществовала до 1974 года.
     — Помимо социального и музыкального, у молодежной революции конца 60-х были еще два концептуальных компонента: сексуальный и наркотический. Пытались ли вы перенести на родную почву эти две истинно рокерские стихии!
     — Наркотики я не пробовал. В этом смысле я «славянофил»: предпочитал спиртные напитки.
     — Почему же вы все-таки назвали группу «Санкт-Петербург», а не, скажем, «Россияне»!
     — Потому что я только «винный славянофил», а не славянофил вообще. Кроме того, у меня с Санкт-Петербургом вековая связь. Мой предок - корабельный мастер Кильвейн был в 1699 году вывезен Петром 1 из Голландии... А что касается проблемы сексуального подвижничества, то прямо скажу: музыка отнимала у меня такое огромное количество сил и времени, что на концептуальный секс энергии уже не хватало. Попробуйте поперетаскивайте на собственных плечах аппаратуру с концерта на концерт, и я посмотрю на вас после этого!.. Хотя, конечно, отношения между полами в среде музыкантов выглядели сравнительно либеральными... Но ничего по-настоящему революционного в этом плане я не совершил.
     — Продолжаете ли вы сочинять и играть музыку!
     — Проект под названием «Санкт-Петербург» продолжает существовать. За последние два года я записал сборник лучших песен за весь период существования группы, а также новый альбом «Лирика капитализма». Сейчас вместе с лидером митьков Дмитрием Шагиным мы готовим альбом, идея которого заключается в попытке музыкально соединить культовые рок-композиции («Smoke On The Water», «Stayway To Haeven», «Black Magic Woman» и другие) с революционными хитами («Варшавянка», «Песня о Щорсе», «Куба — любовь моя» и другими). Петь будем на два голоса. Так что, как видите, русский рок жив и полон свежих идей.