Он живет в «сталинском» доме на Московском проспекте, некогда
респектабельном и солидном — здесь когда-то проживали известные
деятели культуры, например, Иннокентий Смоктуновский, а теперь
запущенном, как основная масса строений Питера. В обычной
петербургской квартире конца XX века, где желание как можно
меньше обременять себя бытом явственно преобладает над
стремлением к созданию уютного гнездышка. Под окном стоит не
первой молодости красный «Мерседес» с треснувшим ветровым
стеклом. Он не заводится в холодную погоду и помят злыми людьми
или фанами живого классика русского рока и русской словесности.
Основоположника первой русскоязычной рок-группы «Санкт-Петербург»
и писателя, сочинившего теперь уже восемь книг. четыре из которых —
«Кайф» «Смерть в до-мажоре», «Ересь» и «Четвертая мировая война»
— стали бестселлерами.
Он родился, как и подобает классику, в день рождения Пушкина, но в
1950 году. Как и арапа Ганнибала, голландца Киль ван Вэйиа, предка
классика по материнской линии, привез в Россию Петр I. Вырос классик
в семье честных советских служащих (мать была директором типографии,
отец зам. генерального директора закрытого кораблестроительного предпри-
ятия). Латышская рассудочность и невозмутимость сошлись в его характере
с русской романтичностью и широтой души, как «волна и камень, лед и пламень».
Латышская фамилия Рекшан прекрасно подошло для прозвища в неуемной
рок-молодости.
Как и все классики вообще, обладает способностью к раздаче слонов и
материализации духов. С прототипами его литературных персонажей начинают
происходить вещи, предсказанные в романах. Одни смеются, другие негодуют, но
всем нравится эта игра. Совершенно абстрактная идея криобальзамирования
(или замораживания) вдруг с небывалой силой стала овладевать народными
массами. Жена классика согласно перипетиям "Четвертой мировой войны»
начала метаться по земному шару, неожиданно осел вместес сыном
в Париже, где пишет диссертацию о российской экономике. (Соску-
чившийся по теплу классик поехал навестить семью осенью прошлого
года. В Париже,забыв о высоком статусе, гулял по Монмартру, ходил на
площадь Бастилии за картошкой и водил ребенка в школу, совсем не думая о литературе. Верный себе, выучил по-французски только одну фразу: "Где здесь можно КУПИТЬ калоши?».
В году 1966-м, в последнем классе, я выучил два аккорда на гитаре и стал, как все нормальные люди, «битломаном». На первых курсах университета (студент исторического факультета ЛГУ — авт.) подвизался в разных студенческих ансамблях, играя на бас-гитаре. Все это продолжалось до 1968 года, когда, как мне кажется, произошел революционный сдвиг в моей жизни — я оказался в Париже через месяц после знаменитой как бы революции. Я был спортсменом, можно сказать «звездой», мастером спорта по прыжкам а высоту, Попал в команду СССР и попал на матч «СССР—Франция». В Париже и проникся революционным духом. В 1969 году произошло резкое обрастание волосней. Начал вести революционную деятельность и джинсообразное существование. Что касается революционных сдвигов в музыке, то была образована группа "Санкт-Петербург", которая пела на русском языке. Первый состав был чисто спортивный, такой спортивный бэнд. К тому времени уже лет 5 существовали разные ансамбли, певшие на английском языке. "Санкт-Петербург" стал первой группой, заигравшей по-настоящему русский рок. Потом состав изменился, пополнился студентами Мухи (Высшее художественное училище имени В. Мухиной — авт.) и стал более хипповым. Мы играли классический "мэйнстрим". Я писал тексты и музыку. О чем писал — черт его знает. Тогда было социальным уже одно появление независимых людей на сцене. Выступали в вузах, как бы легально. Нелегальная деятельность началась в 1971 году при появлении поп-федерации, созданной с легкой руки знаменитого ныне фаната-битломана Коли Васина. С нее питерский андеграунд и начался. До этого власти относились к нам ни то ни се, А после этого начали бдить. В результате сложилась система нелегальных концертов.
Если говорить о «Сайгоне» в рок-музыке, то в то время он никакого отношения к ней не имел. Там собиралась богема 60-х годов, разговаривали, пили кофе, читали стихи. Я туда тоже таскался. Рядом с Инженерным замком были знаменитые «Кусты», где происходил обмен пластинками. Я тоже пластинки собирал и в "Кусты" ходил каждый день. Потом все шли в "Сайгон". Оттуда и покатились в него музыкальные волны, Года в 22 я порвал связку, ушел из спорта и взял академ в университете. Занимался только музыкой. Из-за недостатка денег устроился ночным рабочим в метрополитен. Ну и личная жизнь. Сил было много. Закончился культовый молодежный рок-н-ролл в 1974 году распадом «Санкт-Петербурга». Появилось уже много других групп — и Майк, и БГ... Но были еще малоизвестны. А "Санкт-Петербург" оставался культовой группой, это не требует доказательств, это исторический факт, может быть, не всем известный. "Машина времени" стала приезжать в Питер в уже готовую структуру менеджеров и залов, В середине 70-х годов началась эра так называемой кассетной культуры. То есть начался второй исторический этап в русской рок-музыке. Я продолжал сочинять песни, но играл один, Продолжал спортивную карьеру, хотя на олимпийские лавры уже рассчитывать не мог. В конце прошлого года мы собрались практически старым составом и записали старую программу. С «ДДТ-RECORDS" подписан контракт на выпуск трех альбомов группы "Санкт-Петербург". Я считаю себя основоположником питерской школы русского рока. Но это — мое личное мнение, и на него можно никак не реагировать.
Живой классик о себе и о литературе
— Стал заниматься сочинительством после развала группы. Занятия спортом предоставляли такую возможность. Историком не работал никогда. Первый рассказ, в стиле модной тогда игры в сюрреализм, написал, лежа в больнице. В 8О-м году я окончательно "завязал" со спортом, и у меня уже было написано какое-то количество рассказов. Любое дело требует навыка. Мне пришлось изучить всю мировую поэзию и другие жанры. Изучаешь театр эпохи Возрождения — и пишешь как Бен Джонсон или Кристофер Марло. Изучаешь таджикскую поэзию — пишешь газель, изучаешь сонет — пишешь сонет. Такая практика много дает в работе с прозой. Большая часть ранних рассказов вошла в книгу "Третий закон Ньютона", которая вышла в 1986 году. Писал о том, что знаю. Как советовал Хемингуэй: «Пиши по одному рассказу о том, что знаешь», В журнале «Нева» вышла лирическая повесть «Деревянный октябрь». По тем годам это было достижением. Вышли две повести в сборниках ленинградских авторов "Точка опоры" и «Молодой Ленинград». Желание стать писателем было не тайным, а явным, я только и занимался сочинительством. К тому времени я уже спокойно и нормально, как все приличные люди, работал в кочегарке, сутки через трое, Если юность сложилась у меня довольно обеспеченной — с 14 лет я приносил в семью доход от спорта и чувствовал себя кормильцем, то по мере ухода в литературу с деньгами стало туговато. Работал в кочегарке за 100 рублей. Летом ездил на шабашки — на моей совести восемь жилых домов и один цех. В 80-е годы работал при рок-клубе, вел семинар рок-поэзии. Нет такого жанра "рок-поэзия", а у меня запись в трудовой книжке есть, 5 лет проработал.
Толчком к сочинению «Кайфа» послужил тот интерес, который проявила пресса эпохи перестройки к рок-музыке. Жанр поп- и рок-музыки существовал в России к тому времени уже лет двадцать, а отсчет вдруг пошел с 85-го года. Двадцать лет жанра отсутствуют. Дело не в том, что «Санкт-Петербург» забыли — не забыли, а в том, что есть исторический факт. Мне хотелось рас-сказать о своем поколении. Я принадлежу к поколению семидедесятников.
«Кайф» сделал мне если не супер-имя, то все-таки имя. Писем пришел мешок. Я думал, что теперь все начнут писать, но как-то получилось, что в итоге никто не написал ничего. Тогда же я умудрился вступить в Союз писателей.
Со временем приходит навык, и рука не мешает. Просто не думаешь, как пишешь. Я не занимаюсь поисками формальных приемов. Конъюнктуру, конечно, учитываю, так как хочу увидеть вещи, которые пишу, напечатанными. Для этого нужно соблюдать законы жанра или хотя бы его основные признаки. Можно тупые триллеры писать, а можно художественные. У меня многослойные романы. В первом слое — погони, покойники, любовь, мягко выражаясь. В других слоях — другая жизнь. Я ничего не придумываю заранее, главное — поймать импульс, космические волны. Когда пишешь, нужно меньше думать. В принципе, это известный прием. Герои действуют сами. Я дал им жизнь, а они живут. Достоевский долго разрабатывал планы, перерабатывал их, а Пушкин — нет. Пишу, как Пушкин. У меня есть свой собственный прием, я даже не слышал, чтоб его кто-то применял. Существует реальный человек, скажем, Андрей Тропилло, классический такой петербургский тип. Петербург рождает интересные типы. Я взаимодействую с конкретным прототипом. Тропилле я сообщил о своем намерении увековечить его, и он стал появляться со своими безумными идеями и материалами. Авантюрист. И тут все понеслось... Я зафиксировал живого человека, применяя свою фантазию, Слово иногда более материально, чем реальный мир. Сейчас Тропилло создает партию Бессмертия. Человек стал живым прототипом, и ему остается только что-то делать в этом направлении. Это же своего рода наркотик, когда про тебя каждый год выпускают роман.
У меня задумано пятикнижие: «Смерть в до-мажоре», «Ересь», «Четвертая мировая война», «Смерть в Париже», осталось напи-сать пятую книгу, где все линии соединятся. Должна произойти какая-то аннигиляция, Условное название, придуманное Тропиллой, — "Толковый апокалипсис». В конце третьей книги замороженный соединяется с мозгом Ленина и египетской мумией. Мудрость мумии, гениальность вождя и бессмертие заморожен-ного. То ли «Франкенштейн» должен появиться, то ли... Некое должно появиться.
Живым классиком я обозвал себя сам. Чтобы опровергнуть, надо доказать обратное — что я не живой и не классик. Если воспринимать мои книги впрямую, то место их автора -- в сумасшедшем доме. Читатели, не понимающие правил игры, могут отнестись ко всему со злобой и неприязнью, что и случилось. Литература замечательна тем, что в ней возможно все. Даже живым классиком стать.
Живой классик о себе и о жизни
— Да, я не употребляю совсем химические вещества типа алкоголя, уже три с половиной года. Но это не предмет для беседы. Один — пьет, другой — не пьет. Специально выходить в «свет» и общаться неохота. Если 8 слесарном цехе работать, то хорошо вечерком выпить пива и поговорить с людьми. Когда все время проводишь наедине со словом, то так с ним наобщаешься, что нужно усилие, адреналин, чтобы вообще говорить. Мое хобби — спорт. Прыжки в высоту с разбега. В 1991 году я ездил на чемпионат мира и занял в своей возрастной группе 7-е место. Тогда мне был 41 год. Потом я, правда, полтора года разогнуться не мог, радикулит. Когда у меня пройдет спина, я снова стану прыгать. И когда-нибудь стану чемпионом мира. Хоть в 100 лет, но стану!
На женщин реагирую. А почему только весной? Человек, я имею в виду мужчину, реагирует на женщин, в отличие от кота и пса, круглый год. Потому и выжил человек, такое мелкое, слабое и ничтожное существо.
Мое благосостояние? У нас стесняются об этом говорить, потому что налоги не платят. А я плачу. Я заключил с издательством в прошлом году два договора, так с одного из них сняли 21 процент, потому что, если всю сумму раскидать на год, оказалось — больше 1 миллиона рублей в месяц. 1 миллион — это человеку только голову приподнять, а государство уже тут как тут. Поэтому смотря с чем сравнивать. Если с основным массивом, то, конечно, выше среднего. Я, может быть, представляю тот самый средний класс, которого у нас почти нет.
Уехать? Зачем? Куда? Я языков-то других не знаю. Ни французским, ни английским писателем не стану. Писатель, который пишет на русском языке, и есть русский писатель. Читатели все здесь. У нас страна странная. С одной стороны — страдаем ксенофобией, с другой стороны — преклонением перед Западом, Считают, что книжка, вышедшая тиражом 1000 экземпляров в каком-нибудь мелком университете, скажем, Уганды, это такое достижение для автора' Для писателя, который представляет великую литературную державу (всегда — великую литературную), это перекос мозгов.
Слава? Трудно сказать. Автографы берут. Я не знаю, С какой формой деятельности это связано. Как артист я выступаю два раза в год, а Питере вроде в лицо не узнают. Я же специальный автор, не гипсовый, меня нужно понимать.
Марина ГОНЧАРОВА.
